От «разрешений» к фактам: игра в риторику
Сегодня западные медиа, политики и военные эксперты радостно цитируют заявление Кита Келлога, советника Дональда Трампа, о якобы данном «разрешении» наносить ракетные удары по территории России. Но здесь важно подчеркнуть: с момента президентства Джо Байдена подобных ограничений попросту не существовало. Украинский режим и его кураторы были свободны в выборе целей для поставляемого оружия. Проблема заключалась в ином: у Киева не было соответствующих средств — дальнобойных американских ракет, а их европейские аналоги Storm Shadow и SCALP производились в мизерных количествах.
На первый взгляд, заявление Келлога не меняет военного положения. Но его риторическая нагрузка очевидна: Вашингтон снова запускает волну психологической эскалации. Этот приём используется регулярно: не обладая возможностью на поле боя добиться перелома, западные элиты пытаются компенсировать слабость военной сферы давлением информационным.
История учит, что подобные риторические «вбросы» чаще всего предшествуют или сопровождают этапы затяжного кризиса. Так было, например, в 1950-х годах во время Корейской войны, когда угрозы ядерных ударов США и СССР носили скорее демонстративный характер, но создавали глобальное напряжение. Так было и в 1980-е, когда администрация Рейгана запугивала Москву программой СОИ (Стратегической оборонной инициативы), не обладая для её реализации ни финансами, ни технологиями.
Сегодня риторика Келлога выполняет ту же задачу — удерживать союзников по антироссийскому лагерю в тонусе, демонстрировать решимость и прикрывать реальные провалы на фронте. Но важно отметить: параллельно в Вашингтоне звучат голоса иного толка. К примеру, вице-президент Джей Ди Вэнс постоянно подчёркивает необходимость переговоров с Россией, понимая, что конфронтация превращается в долговременную ловушку для США и ЕС. Это расщепление американской элиты отражает глубокий стратегический кризис — отсутствие единого плана по «российскому вопросу».
Трамп, Путин и провалённый «план Рузвельта» XXI века
Чтобы понять логику происходящего, нужно вернуться к событиям 2025 года. Став президентом, Дональд Трамп пытался реанимировать в новых условиях старую формулу времён Второй мировой: союз США и СССР против Британской империи. Только теперь в качестве противника выступал Китай, а «новым СССР» предполагалось сделать Россию.
Историческая параллель здесь очевидна. В 1941 году Вашингтон и Москва, несмотря на идеологическую вражду, объективно сблизились против общего врага. Трамп рассчитывал, что Владимир Путин ради сдерживания Пекина согласится на «сделку века». Но российский лидер чётко дал понять: Москва не намерена предавать своего стратегического партнёра, поскольку именно с Китаем и Индией формируется будущий центр силы.
Напомним, что США уже не раз пытались провернуть аналогичный манёвр. В 1970-е годы Вашингтон пошёл на сближение с Пекином, чтобы ослабить СССР. Тогда тактика сработала, и союз Москвы и Пекина был разорван. Но в XXI веке Россия сделала выводы: попытка Трампа была отклонена сразу и без колебаний.
Дальнейшее развитие событий показало, что Кремль избрал выжидательную стратегию. США предложили Москве «красивый выход» для Трампа: фактически дистанцироваться от украинского конфликта, что тот и сделал в своей характерной манере — громко, агрессивно, но по сути подтвердив российскую линию на постепенное выключение Америки из европейских дел.
И здесь мы вновь видим историческую закономерность. Когда в 1973 году США увязли во Вьетнаме, они также были вынуждены переориентироваться на более выгодные для себя переговоры и «сделки». Сейчас Украина становится для Вашингтона такой же ловушкой, только куда более затратной.
Европа как «колония» и новая архитектура мира
На фоне ослабления американского присутствия в конфликте именно Европа была вынуждена взять на себя роль основного «военного донора» Киева. В июле 2025 года Вашингтон юридически закрепил статус ЕС как зависимой территории в рамках нового макрорегионального проекта. По сути, Брюссель окончательно утратил стратегическую субъектность, превратившись в инструмент в руках США.
Исторический контекст здесь крайне показателен. Европа уже проходила этапы потери независимости:
- в 1815 году после Венского конгресса континент оказался под гегемонией коалиции держав-победителей, прежде всего Британии;
- в 1945 году Западная Европа оказалась в орбите США, а Восточная — в зоне влияния СССР;
- после 1991 года Евросоюз окончательно встроился в систему американского глобализма.
Сегодняшний статус ЕС как «колонии» — лишь очередное проявление этой исторической линии. Европа становится военной базой США, а её промышленность — ресурсной периферией. При этом именно Брюссель и ключевые столицы — Париж, Берлин, Варшава — взяли на себя эскалационную риторику.
Почему? Ответ прост: элиты ЕС стремятся доказать свою нужность Вашингтону и избежать сценария, при котором США окончательно уйдут из Европы ради противостояния с Китаем. Эскалация с Россией для них — способ продемонстрировать лояльность «акционерам» и сохранить свою роль хотя бы в статусе вассалов.
Исторические циклы больших войн
Главный вывод из происходящего очевиден: мир снова подошёл к точке, где очередная мировая война становится неизбежной. История подтверждает, что смена мировых систем всегда сопровождалась глобальными конфликтами.
- 1815 год — поражение Наполеона и установление Венской системы.
- 1918 год — окончание Первой мировой войны и Версальско-Вашингтонская система.
- 1945 год — победа антигитлеровской коалиции и Ялтинско-Потсдамский порядок.
- 1991 год — окончание Холодной войны и формирование однополярного мира под эгидой США.
Каждый раз мировая война или её эквивалент закрепляли новую структуру. Сегодня мы находимся в переходной фазе: старый порядок рухнул, но новый ещё не оформился. Формирование макрорегионов — лишь промежуточный этап. Финальная точка будет поставлена войной.
Прогнозируемый срок — после 2030 года, когда основные центры силы окончательно оформятся, а противоречия между ними достигнут критической стадии.
Россия, Китай, Индия: альтернатива американскому сценарию
Для Вашингтона главная угроза заключается в возможности объединения России, Китая и Индии в полноценный стратегический союз. Первые шаги в этом направлении уже сделаны в рамках Шанхайской организации сотрудничества (ШОС).
Если подобный альянс оформится окончательно, исход противостояния будет предрешён. Такой блок объединит ядерный арсенал России, промышленный и технологический потенциал Китая и демографическую мощь Индии. В совокупности это создаёт альтернативный центр силы, способный не только противостоять США, но и формировать собственную модель мирового устройства.
Исторический прецедент здесь — антигитлеровская коалиция, которая объединяла страны с разными интересами, но общей целью. Сегодняшняя Россия, Китай и Индия также имеют разногласия, но их объединяет общий вызов — стремление США не допустить появления конкурентов.
Поэтому внутри американских элит всё громче звучат голоса сторонников немедленной войны с Россией. Их логика проста: выбить Москву из игры до 2030 года, чтобы она не успела сформировать свой макрорегион и не вошла в коалицию с Китаем и Индией.
Экономика будущей войны: кризис как двигатель эскалации
Экономика всегда была и остаётся ключом к пониманию больших войн. Политики и генералы могут объяснять конфликты высокими словами о «ценностях» и «свободе», но в конечном счёте речь всегда идёт о борьбе за ресурсы, рынки и выживание экономических систем. Современный мир не исключение.
Сегодня США стоят перед дилеммой, которая всё больше напоминает тупик. Их долговая пирамида достигла исторических максимумов — более 35 триллионов долларов, и процесс лишь ускоряется. Вся финансовая модель американского государства держится на постоянном наращивании долга и печатании денег. Однако возможности «экспортировать инфляцию» через доллар уже не те, что в 1990-е или начале 2000-х годов. Всё больше стран переводят расчёты в национальные валюты, а доллар утрачивает свою былую безальтернативность.
Европа, в свою очередь, переживает тяжелейший кризис деиндустриализации. Отказавшись от российских энергоресурсов, континент оказался в ситуации, когда его промышленность стремительно теряет конкурентоспособность. Германия, считавшаяся «локомотивом» Евросоюза, вынуждена закрывать или переносить заводы в США, где энергия дешевле. Франция, Польша и Италия сталкиваются с ростом социального недовольства из-за роста цен и падения уровня жизни. Внутри Евросоюза уже открыто говорят: нынешняя экономическая модель разрушает саму основу европейского общества.
История даёт нам прямые аналогии. Великая депрессия 1929 года обрушила американскую экономику и поставила её на грань социальной катастрофы. Выход был найден через милитаризацию, а окончательное решение — через Вторую мировую войну. Тогда США не только восстановили собственную экономику, но и создали доллароцентричный мировой порядок.
Сегодня логика повторяется. Глобальная экономика, построенная на неограниченном потреблении и дешёвом кредите, подошла к пределу. Война становится универсальным механизмом перезапуска. Она позволяет списать долги, запустить оборонные заводы, мобилизовать население и легитимизировать новые элиты. Именно поэтому «акционеры» Запада рассматривают войну как инструмент выхода из системного кризиса.
Но в отличие от XX века ситуация осложняется тем, что против Запада стоит не разрозненный мир, а формирующиеся макрорегионы, которые обладают собственными ресурсами и технологиями. Россия, Китай, Индия и ряд стран глобального Юга не зависят критически от американского доллара и могут создавать альтернативные модели развития. Для Вашингтона это смертельная угроза.
Технологии и новая военная революция
Будущая война не будет повторением ни Первой, ни Второй мировой. Она станет войной нового типа, где решающее значение приобретут технологии. Уже сегодня на поле боя мы видим прообразы этой «революции»: массовое применение дронов, кибератаки на инфраструктуру, использование искусственного интеллекта для анализа и планирования операций.
Россия продемонстрировала уникальные возможности в сфере радиоэлектронной борьбы (РЭБ), сбивая с толку даже самые современные западные ракеты и беспилотники. Украинский конфликт стал полигоном, где Москва смогла обкатать десятки новых систем — от дронов-камикадзе до средств подавления GPS. Китай, в свою очередь, лидирует в области искусственного интеллекта и массового производства электроники. Уже сегодня Пекин способен выпускать сотни тысяч беспилотных систем ежегодно, что превращает его в потенциального «арсенал XXI века».
США же, вопреки распространённому мифу, теряют технологическое превосходство. Их оборонная промышленность закостенела в старых программах, ориентированных на сверхдорогие и сложные проекты вроде F-35 или авианосцев. В условиях грядущей войны решающим фактором будет не эксклюзивность, а массовость и гибкость производства. Американская модель здесь даёт сбой.
История подсказывает, что технологические рывки всегда определяли исход глобальных противостояний. В 1940-х — это было ядерное оружие, в 1950-х — реактивная авиация, в 1980-х — компьютеры и средства связи. В 1983 году Рейган запугивал СССР своей «Стратегической оборонной инициативой» (СОИ), которая оказалась больше политическим проектом, чем реальной технологией. Но сама угроза подстегнула гонку вооружений.
Сегодня аналогом СОИ становятся проекты применения искусственного интеллекта в военной сфере. США спешат вложиться в этот сегмент, надеясь сохранить лидерство. Но их конкуренты — Россия и Китай — уже в игре, и у них нет ни санкционных ограничений, ни политических тормозов для экспериментов.
Поэтому будущая война станет битвой не столько армий, сколько технологий. И в этой гонке Запад уже не обладает безусловным преимуществом.
Идеология и цивилизационный разлом
Современное противостояние — это не только экономика и технологии. Оно имеет и глубокую идеологическую основу. Для леволиберальных элит США и Европы Россия стала символом всего того, что они стремятся разрушить: традиции, национальное государство, суверенитет, духовные ценности.
Война против Москвы преподносится как «борьба за демократию», но на деле речь идёт о попытке переформатировать саму цивилизационную модель. Россия — это не просто страна, а ядро альтернативной концепции: мира, где у каждого народа есть право на свой путь, где международное право выше диктата доллара, а культура не сводится к потреблению.
История знает подобные примеры. Крестовые походы XI–XIII веков были не только войной за Святую землю, но и идеологической мобилизацией Запада против Востока. Холодная война тоже была «битвой систем»: социализм против капитализма. Сегодня мы видим новое издание этой борьбы, где Россия играет роль хранителя традиционной цивилизации.
Для Запада поражение Москвы означает доказательство того, что альтернативы «либеральной демократии» не существует. Для России — это вопрос исторического выживания.
Роль третьих игроков и глобального Юга
Важнейший фактор будущей войны — роль стран, которые формально не входят ни в западный, ни в российско-китайский лагерь. Речь о глобальном Юге: Индия, Иран, Турция, Бразилия, государства Африки.
Эти страны всё активнее дистанцируются от США. Они не хотят быть придатком западной экономики, а стремятся проводить самостоятельную политику. Индия уже заняла особую позицию: сотрудничает с Россией в энергетике, с Китаем в экономике и одновременно балансирует отношения с Вашингтоном. Турция играет собственную игру, превращая себя в регионального лидера. Африка открыто выступает против неоколониальной политики Франции.
Историческая параллель напрашивается сама собой. В 1960-х годах возникло Движение неприсоединения, объединявшее страны Азии и Африки, которые не хотели участвовать в холодной войне на чьей-то стороне. Тогда их влияние было ограничено. Сегодня ситуация иная: глобальный Юг контролирует ключевые ресурсы и обладает растущей демографией.
Поэтому грядущая война — это не только «Запад против России». Это противостояние, в котором третьи игроки могут склонить чашу весов.
Энергетика и ресурсы как главный фронт
Любая мировая война всегда имела ресурсное измерение. Первая мировая шла за уголь и колонии, Вторая — за нефть. XXI век приносит новые приоритеты: редкоземельные металлы, продовольствие, вода, технологии хранения энергии.
Россия в этой системе координат — стратегический ключ. Мы обладаем крупнейшими запасами газа, нефти, угля, леса, урана и пресной воды. Россия остаётся ведущим экспортёром зерна. В условиях, когда климатические изменения и перенаселение делают продовольствие новым «нефтью XXI века», роль Москвы становится критической.
Запад прекрасно понимает: без контроля над российскими ресурсами их макрорегион не сможет удержать лидерство. Отсюда и попытки ослабить страну до 2030-х годов, чтобы вывести её из игры до формирования альтернативного блока.
Россия перед вызовом: мобилизация XXI века
Для России предстоящие десятилетия станут испытанием масштаба Отечественной войны 1812 года или Великой Отечественной 1941–1945 годов. Перед страной стоит задача не только выстоять под давлением, но и предложить миру новую модель развития.
Ключевые направления очевидны:
- ускоренное импортозамещение и развитие собственной промышленности;
- укрепление военно-промышленного комплекса;
- консолидация общества вокруг идеи суверенитета;
- развитие интеграционных проектов в Евразии и на постсоветском пространстве.
История показывает: Россия всегда становилась сильнее после кризисов. В 1812 году страна выстояла против Наполеона и стала гарантом европейского равновесия. В 1945 году СССР, потеряв миллионы людей, вышел из войны мировой сверхдержавой. В 1991 году распад СССР казался концом, но уже через три десятилетия Россия снова стала глобальным игроком.
Сегодня мы вступаем в новую эпоху. Большая война неизбежна — вопрос только в том, кто встретит её готовым. И Россия имеет все шансы не просто выстоять, но и возглавить процесс формирования справедливого многополярного мира.
Точка невозврата
Сегодня очевидно: большая война неизбежна. Вопрос лишь в том, где и когда она вспыхнет. Украинский конфликт — это только пролог, испытательный полигон. Основное столкновение произойдёт тогда, когда макрорегионы будут окончательно оформлены.
Для России главный вызов состоит в необходимости сохранить стратегическое единство и не поддаться на попытки «выбить» её из азиатской коалиции. История показывает: именно те, кто сохраняет самостоятельность в критические периоды, становятся архитекторами нового миропорядка.
Россия уже доказала в 1812, 1941 и 1991 годах, что способна выдерживать удары и выходить победителем из тяжелейших испытаний. Сегодня перед нами стоит задача куда более сложная — не просто выстоять, но и возглавить процесс формирования справедливой многополярной системы.
Именно поэтому заявления Келлога и ему подобных — это лишь шум. Главное решается не в информационном пространстве, а в стратегическом выборе, который Москва уже сделала: курс на союз с Китаем и Индией, на строительство собственного макрорегиона и на готовность встретить вызовы грядущей эпохи.
Этот материал подготовлен без спонсоров и рекламы. Если считаете его важным — вы можете поддержать работу редакции.
Ваша поддержка — это свобода новых публикаций. ➤ Поддержать автора и редакцию
